За решеткой в самой засекреченной стране: тюрьмы КНДР изнутри (ФОТО)

Сегодня любой желающий, разумеется, при наличии денег, может устроить себе небольшой развлекательный тур в Северную Корею, сообщает Аnews

Тур с веселыми селфи на экзотическом фоне, под присмотром спецслужб и специально назначенных гидов, где любое самовольное отклонение от маршрута и прочие неосторожные действия наказуемы.

В лучшем случае – немедленной высылкой, в худшем (как это случается в основном с американцами) – многолетним приговором к трудовым лагерям. Но как бы страшно это ни звучало, не стоит путать «благополучную» зону для иностранцев с настоящими тюрьмами для самих корейцев. Власти отказываются предоставлять информацию и уж тем более допускать туда международные инспекции. Сведения о том, что же на самом деле происходит за колючей проволокой, собирают по крупицам. В основном это информация от бывших узников 80-х – 90-х годов, но есть и более свежие истории.

Лагеря делятся на два типа: трудовые колонии для политзаключенных (сейчас в стране, предположительно, 6 таких колоний) и «центры перевоспитания» для уголовников (их от 15 до 20). Попасть в число политзеков проще простого: например, спел южнокорейскую песню или случайно повредил портрет лидеров нации (достаточно разлить чай на газету с их изображением) – и вот уже без суда и следствия «преступника» переселяют в лагерь. Причем вместе со всей ближайшей родней: родителями, детьми, братьями, сестрами, иногда даже с бабушками-дедушками и внуками – все они считаются «виновными по ассоциации». В абсолютном большинстве случаев лагерь становится для них домом на всю жизнь. Пропагандистский лозунг и портреты Ким Чен Ира и Ким Ир Сена, вид на северокорейское селение с китайской стороны (фото Reuters):

Колонии расположены в глухих горных долинах, полностью отрезанных от мира. По сути, узников превращают в рабов, занятых тяжелым и опасным трудом с использованием самых примитивных инструментов – в основном на рудниках и в сельском хозяйстве. Центры перевоспитания похожи на классические тюрьмы – это обширные комплексы тюремных зданий, окруженных высокими стенами. Туда попадают реальные уголовники, но на равных с ними отбывают наказание и многие простые корейцы, которые решились на «преступление» от нищеты и безысходности (украли еду, занимались незаконной торговлей, попытались пересечь границу и т.п.). Это фото сделано в демилитаризованной зоне, разделяющей обе Кореи. Но оно дает хотя бы частичное представление о том, как может выглядеть лагерная зона.

Заключенные центров также заняты рабским трудом – в основном, на тюремных заводах и фабриках. Тех, кто не смог выполнить норму, подвергают пыткам или надолго помещают в особые камеры, такие крохотные, что там невозможно ни стоять, ни лежать в полный рост. Рисунок художника на основе показаний Ким Гван Ира, который 2 года провел в лагерях, а в 2009-м бежал в Южную Корею:

В отличие от колоний для политзаключенных, в центрах перевоспитания узников после дня работы подвергают идеологической обработке, заставляя учить наизусть речи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира и проходить «обряды самокритики и покаяния». В Южной Корее существуют так называемые «тренировочные лагеря самоотречения», организованные военными для гражданских лиц, чтобы те (конечно, по желанию) «укрепляли дух и тело». На этом снимке тяжелую шестидневную тренировку проходят школьники и дошколята. В Северной Корее лагерные дети принудительно таскают бревна 365 дней в году, при этом недоедая и подвергаясь избиениям. (Фото Reuters).

Благодаря рассказам очевидцев, мы можем узнать подробности быта в конкретных лагерях. Лагерь Хвасон (исправительная трудовая колония №16) Крупнейший лагерь в стране (примерно 560 кв. километров – как Волгоград или Владивосток), конечно, не обозначен на картах, но на четких спутниковых снимках можно рассмотреть ворота и забор с вышками по периметру. Здесь политзеки, или, как их называют, «контрреволюционные и антипартийные элементы» числом 20 тысяч человек отбывают пожизненное наказание без права на освобождение. Это лагерные постройки, как их показывает спутниковая карта Google: как видите, объекты замазаны.

Всего в 2 километрах от западной границы лагеря КНДР проводит свои подземные ядерные испытания: последнее было 6 января этого года, предыдущие – в 2006, 2009 и 2013 годах. Перебежчики рассказывали, что политзеков заставляют рыть туннели и строить подземные сооружения в радиоактивных зонах. Свидетели. Таких всего двое: некий подросток – родственник одного из заключенных, попавший в лагерь вместе со всей семьей, когда ему было 13, и некто Ли (имя ненастоящее) – бывший охранник Хвасона. По словам последнего, членов семей по прибытии в лагерь разлучают, так что они могут никогда больше не встретиться. До места работы зеки идут 10 км пешком, зимой зачастую при 25-градусном морозе. В задачу Ли не входило казнить узников, но он видел, как их душили проволокой, забивали деревянными палками, заставляли рыть собственные могилы и убивали мощным ударом молота по затылку. Пытка «Голубь»: скрюченных узников подвешивают сзади за руки и избивают до кровавой рвоты.

«Весы, самолет, мотоцикл»: заключенных заставляют стоять в таких неудобных позах, пока они не рухнут без сознания.

Охранник ногой проталкивает узника в узкий проем в стене.

По словам Ли, охранники Хвасона не считают пытки издевательством или жестокостью. Больше того, они хвастают друг перед другом своими садистскими методами, и чувство вины им незнакомо, потому что тюремному персоналу тотально «промывают мозги». Здесь не церемонятся ни с женщинами, ни с детьми. Женщин охранники насилуют, после этого зачастую тайно убивают, чтобы не распространялись слухи (при этом официально их называют «пропавшими»), а беременных наказывают, отправляя на тяжелейшие работы, чтобы спровоцировать выкидыш. Или делают принудительный аборт. Пытка «Часы»: охранники наугад называют время – беременная женщина должна показывать его. Это продолжается до обезвоживания организма.

Лагерь Ёдок (исправительная трудовая колония №15) Этот лагерь поделен на 2 зоны: «зону тотального контроля» и «революционную зону». В первую помещают людей, которые, по мнению властей, совершили преступления против режима или являются политически ненадежными (например, северокорейцы, побывавшие в Японии и христиане). Их уже никогда не выпускают. В 90-е годы под «тотальным контролем» содержались 30 тысяч человек, в том числе около 6 тысяч христиан. Стражница у ворот женской тюрьмы недалеко от границы с Китаем (фото Reuters):

В «революционную зону» отправляют «неопасных преступников», их отпускают после отбывания срока – если, конечно, им удается выжить в жесточайших условиях. В этой части лагеря, как можно догадаться, гораздо меньше узников (в 90-е было 16,5 тысячи). Общая площадь Ёдока – 370 кв. километров (больше, чем Ростов-на-Дону или Красноярск). Примерная территория лагеря Ёдок на спутниковой карте Google:

Лагерь окружен 4-метровой изгородью из колючей проволоки, по которой пущено электричество (очевидцы вспоминали, как она искрила в дождливые дни), и смотровыми вышками по всему периметру. В охране – 1 000 автоматчиков с собаками и ручными гранатами. Северокорейские солдаты натаскивают собак на учениях (фото ЦТАК, Reuters):

Бараки для заключенных выглядят хуже, чем загоны для скота: глиняные стены, соломенные крыши, не защищающие от осадков, выстланный соломой пол. Одно помещение площадью 50 кв. метров делят 30-40 человек. Камеры никогда не отапливаются, так что зимой, в 20-градусные морозы, узники отмораживают уши и конечности. Кадр тайной съемки, будто бы проведенной в этом лагере и показанной по японскому ТВ:

В лагере царит полная антисанитария: нет ни полноценных душевых, ни прачечной, и всего по одному туалету на 200 заключенных. Тюремная одежда переходит от одних к другим, ее снимают с мертвых и выдают вновь прибывшим. Южнокорейские солдаты получают опыт пребывания в «северокорейской тюремной камере»:

Охранники заставляют зеков доносить друг на друга и особо отличившихся назначают «старостами» над группами сокамерников. Если хотя бы один человек не работает должным образом, то наказывают всю группу. Это создает атмосферу злобы и вражды, исключает какую-либо солидарность и взаимовыручку – получается система «слежки всех за всеми». В 80-х – 90-х годах заключенные работали 7 дней в неделю, летом – с 4 утра до 8 вечера, зимой – с 5:30 утра. Помимо рабочей нормы, они должны преуспевать на «уроках идеологии». Те, кто, к примеру, не заучил наставления Ким Ир Сена, лишаются сна или получают сокращенный паек. При этом даже «нормальное», не сокращенное питание настолько скудное, что узники питаются пойманными грызунами и змеями, чтобы выжить.

В новом веке, похоже, произошли кое-какие улучшения, хотя их трудно даже назвать этим словом. Если раньше зекам давали по 150-200 граммов непотребного кукурузного варева, то теперь, по рассказам, они получают овощной суп и чашку риса с бобами и кукурузой. Но все равно порции так малы, что нередко отец крадет еду у собственного сына. А что-либо годящееся в еду (например, зерна, которые дают заключенным для высадки) перемешивают с испражнениями. Правда, по словам очевидцев, многие все же умудряются красть их, мыть и есть. Это обед северокорейской женщины, которая лишилась крова после тайфуна и наводнения. Примерно такую порцию получают каторжники, не исключено, что одну на целый день.

Выпущенным из лагеря ставят на руку клеймо, обязующее их молчать о лагерной жизни. Надпись гласит: «Я буду казнен, если разглашу секреты Ёдока». Поэтому рассказы можно услышать только от северокорейцев, сумевших бежать за границу. Свидетель: 48-летний Чон Гван Ир, обвиненный в шпионаже за то, что во время поездки в Китай контактировал с гражданином Южной Кореи. Он провел в Ёдоке 3 года, с 2000 по 2003, потом с риском для жизни перебрался через границу на Юг. Бывший арестант рассказал, что подъем в лагере был в 5 утра, с 6 до 12 – работа в полях, потом час на обед, с 13 до 19 – снова работа, ужин, затем «политическое перевоспитание». Причем пока не затвердишь полученного урока, нельзя ложиться спать. «Существуют два легальных способа убивать заключенных: забивать до смерти и обрекать на голодную смерть, — поведал Чон Гван Ир. — Обычно люди, и без того сильно ослабленные, погибают без пищи за 2 недели». Он говорит, что зимой трупы не закапывают, потому что земля сильно промерзает, а отправляют «на склад». В марте заключенных заставляют очищать эти «склады». К тому времени полуразложившиеся тела бывают изъедены грызунами и насекомыми, и их просто сбрасывают в ямы, как мусор. Молодой лидер КНДР Ким Чен Ын инспектирует приграничный наблюдательный пост. Наблюдает ли он так же за происходящим в тюрьмах? (Фото: ЦТАК, Reuters)

По понятным причинам, власти КНДР никогда не отправляют в такие лагеря осужденных иностранцев. Их держат в полной изоляции (за исключением пары охранников, которым запрещено вступать в разговоры), кормят трижды в день (без изобилия, но все же), соблюдают нормы гигиены (в камерах есть душевые). Пыток к ним не применяют, да и работу дают более-менее посильную – например, вскапывать фруктовые деревья. Туристы разглядывают северокорейский берег с наблюдательного поста в Южной Корее неподалеку от демилитаризованной зоны:

Впрочем, зачастую огромные сроки приговоров (американскому студенту как раз на днях дали 15 лет за то, что сорвал агитационный плакат в отеле) заканчиваются для иностранцев недолгой отсидкой и депортацией на родину.