На интеллектуальной конференции, организованной TED (Technology Entertainment Design; Технологии, развлечения, дизайн) выступила Лесли Морган Штайнер, которая рассказала публике, почему жертвы домашнего насилия не уходят от своих обидчиков и продолжают терпеть издевательства.

Вот рассказ Лесли:

"Тема нашего разговора — насилие в семье. Я собираюсь ответить на самый часто задаваемый вопрос: «Почему она остается с мужчиной, который поднимает на нее руку?"

Я не психиатр, не социальный работник, не эксперт в области бытового насилия. Я всего лишь женщина, у которой есть своя история.

Мне было 22. Я только что окончила Гарвардский колледж и переехала в Нью-Йорк ради своей первой работы в журнале Seventeen. Я сняла свою первую квартиру, обзавелась карточкой American Express. У меня также был секрет. 

Он состоял в том, что этот пистолет, заряженный пулями "дум-дум", держал у моего виска человек, которого я считала своей второй половиной. Человек, которого я любила больше всех на Земле, держал в руке пистолет и угрожал убить меня. Я уже и не вспомню, сколько раз это было.

Я здесь, чтобы рассказать вам историю о безумной любви, психологической ловушке, замаскированной под любовь, в которую каждый год попадают миллионы женщин и даже несколько мужчин. Это может быть даже ваша история.

Я не похожа на типичную жертву домашнего насилия. У меня есть степень бакалавра по английскому языку из Гарвардского колледжа, MBA по маркетингу. Большую часть своей карьеры я работала в компаниях из списка Fortune 500, включая Johnson & Johnson, Leo Burnett и The Washington Post.

Я замужем уже почти 20 лет за своим вторым мужем, у нас трое детей. У меня есть черный лабрадор, и я езжу на минивэне  Honda Odyssey. 

Первое, что я хочу вам сказать: домашнее насилие может случится с каждым — независимо от расы, религии, уровня доходов и образования. Оно везде. Во-вторых, все думают, что домашнее насилие случается с женщинами, что это проблема женщин. Это не совсем так.

Популярное: Загадки, которые ставят в тупик

Более 85 % лиц, которые прибегают к насилию, — мужчины. Домашнее насилие происходит только в тесных, взаимозависимых, долгосрочных отношениях, другими словами — в семьях, там, где мы никак не ждем и не хотим насилия.

Вот почему насилие в семье — такая запутанная тема. 

Я бы сказала вам, что ни за что не осталась бы с человеком, который бьет меня, но на самом деле я была типичной жертвой насилия из-за своего возраста. Мне было 22 года, а в Соединенных Штатах женщины в возрасте от 16 до 24 лет в три раза чаще становятся жертвами насилия в семье, чем женщины других возрастов.

Более 500 женщин и девочек в этом возрасте ежегодно погибает от рук своих партнеров, парней и мужей в Соединенных Штатах.

Я была типичной жертвой домашнего насилия, потому что ничего не знала о нем, о предупреждающих сигналах или его сценариях.

Я встретила Конора холодной, дождливой январской ночью. Он сел рядом со мной в метро, и мы начали болтать. Он рассказал мне, что тоже закончил университет из Лиги Плюща и что работает в очень впечатляющем банке на Уолл-стрит. 

Но больше всего на меня произвело впечатление то, что он был умным и забавным и выглядел как фермерский мальчишка. У него были такие большие щеки, большие щеки-яблочки, пшенично-светлые волосы, и он казался таким милым.

С самого начала он поступил очень умно — создал иллюзию того, что это я доминирую в наших отношениях. Особенно усердно он делал это в начале отношений, он просто боготворил меня.

Мы начали встречаться, и он любил все во мне: что я была умной, закончила Гарвард, помогала девочкам-подросткам и была увлечена своей работой. Он хотел узнать все о моей семье и моем детстве, о моих надеждах и мечтах.

Конор верил в меня — как в писателя и как в женщину. Как никто другой. Он также создал волшебную атмосферу доверия между нами, признавшись в своем секрете: с четырех лет его неоднократно и жестоко мучил его отчим, издевался так сильно, что он был вынужден бросить школу в восьмом классе, несмотря на то, что он был очень умный.

Почти 20 лет он пытался восстановить свою жизнь. Вот почему его престижный диплом, и работа на Уолл-Стрит, и его блестящее будущее так много значили для него.

Если бы вы сказали мне, что этот умный, смешной, чувствительный человек, который обожал меня, однажды начнет указывать мне, краситься или нет, решать, насколько короткой должна быть моя юбка, где я должна жить, работать, с кем дружить и где встречать Рождество, я бы рассмеялся вам в лицо.

Потому что вначале не было даже намека на насилие, желание контролировать или гнев в словах Конора. Я не знала, что первый этап в любых отношениях с насильником, — это соблазнение и очарование жертвы.

Я также не знала, что второй шаг — изоляция жертвы. Конор не пришел однажды домой и не объявил: «Знаешь, все эти романтические глупости — конечно, замечательно, но мне нужно перейти к следующему этапу — изоляция и оскорбления. Так что мне нужно увезти тебя из этой квартиры, где нас могут услышать соседи, и из этого города, где у тебя есть друзья, семья и коллеги, которые могут увидеть твои синяки».Если бы вы сказали мне, что этот умный, смешной, чувствительный человек, который обожал меня, однажды начнет указывать мне, краситься или нет, решать, насколько короткой должна быть моя юбка, где я должна жить, работать, с кем дружить и где встречать Рождество, я бы рассмеялся вам в лицо.

Потому что вначале не было даже намека на насилие, желание контролировать или гнев в словах Конора. Я не знала, что первый этап в любых отношениях с насильником, — это соблазнение и очарование жертвы.

Я также не знала, что второй шаг — изоляция жертвы. Конор не пришел однажды домой и не объявил: «Знаешь, все эти романтические глупости — конечно, замечательно, но мне нужно перейти к следующему этапу — изоляция и оскорбления. Так что мне нужно увезти тебя из этой квартиры, где нас могут услышать соседи, и из этого города, где у тебя есть друзья, семья и коллеги, которые могут увидеть твои синяки».

Вместо этого Конор вернулся домой в пятницу вечером и сказал мне, что он ушел с работы, бросил работу мечты, и сделал он это из-за меня — я заставил его чувствовать себя в безопасности, окружила любовью, ему больше не нужно самоутверждаться на Уолл-стрит.

Он просто хочет уехать из города, подальше от жестокой семьи и переехать в крошечный городок в Новой Англии, где он смог бы начать новую жизнь со мной. Я абсолютно не хотела покидать Нью-Йорк и работу своей мечты.

Но я подумала, любовь требует жертв, поэтому согласилась и оставила работу. Мы с Конором покинули Манхэттен вместе. Я понятия не имела, что это была безумная любовь, что я шла в аккуратно расставленные физические, финансовые и психологические ловушки.

Следующий шаг в сценарии домашнего насилия — продемонстрировать насилие и выяснить, как отреагирует жертва. Так появились пистолеты. Как только мы переехали в Новую Англию, туда, где Коннор должен был чувствовать себя безопасно, он купил три пистолета.

Один он держал в бардачке нашего автомобиля, другой — под подушками в нашей спальне, третий — он все время держал при себе. Он сказал, что ему нужны эти пистолеты из-за детской травмы, связанной с отчимом.

Он нуждался в них, чтобы чувствовать себя защищенным. Но они были первым сигналом для меня. Хотя он и не поднимал на меня руку, моя жизнь уже была в серьезной опасности каждую минуту, ежедневно.

Физическое нападение произошло за пять дней до нашей свадьбы. Было 7 утра. Я все еще была в своей ночной рубашке. Я работала за компьютером, пытаясь закончить статью. Я была уставшей и раздраженной.

Конор использовал мой гнев в качестве предлога — он обеими руками обхватил мою шею и так сильно сжал, что я не могла дышать или кричать. Держа меня так, он несколько раз ударил меня головой об стену. Пять дней спустя, когда десять синяков сошли с моей шеи, я надела мамино свадебное и вышла за него замуж.

Несмотря на то, что случилось, я была уверена, что мы будем жить счастливо, потому что я любила его, а он так сильно любил меня. И ему было очень, очень жаль. На самом деле он был очень напряжен из-за предстоящей свадьбы и перспективы семейной жизни. Это был единичный случай, и он больше никогда не причинит мне боли.

Это случилось еще дважды во время медового месяца. В первый раз я была за рулем, мы искали дикий пляж, я заблудился, он так сильно ударил меня в висок, что я несколько раз стукнулась головой об окно машины.

Потом, несколько дней спустя, когда мы возвращались из нашего медового месяца, он был взбешен из-за пробок, что бросил холодный Биг-Мак мне в лицо. Конор продолжал бить меня один или два раза в неделю в течение следующих двух с половиной лет нашего брака.

Я ошибалась, полагая, что такая ситуация происходит только со мной. Одна из трех американских женщин подвергается домашнему насилию или преследованию в какой-то момент своей жизни.

А в CDC сообщается, что 15 миллионов детей подвергаются насилию каждый год, 15 миллионов. Так что на самом деле я была в очень хорошей компании.

Вернемся к моему вопросу. Почему я осталась? Ответ прост. Я не знала, что это на самом деле было домашнее насилие. Несмотря на то, что он приставлял заряженный пистолет к моей голове, толкал меня с лестницы, угрожал убить нашу собаку, вытащил ключ из зажигания автомобиля, когда я ехала по шоссе, вылил кофе мне на голову, когда я собиралась на собеседование, я ни разу не подумала о себе, как о жертве насилия. 

Вместо этого я считала себя очень сильной женщиной, влюбленной в мужчину с серьезной проблемой, и я была единственным человеком на Земле, который мог помочь Конору взглянуть проблемам в лицо.

Другой вопрос, который все задают: "Почему бы просто не уйти?" Почему я не ушла? Я могла бы уйти в любое время. Для меня это самый печальный и болезненный вопрос, потому что мы, жертвы насилия, знаем то, чего вы обычно не знаете: оставлять обидчика — невероятно опасно.

Потому что последний шаг семейной жестокости — смерть жертвы. Более 70 процентов убийств на бытовой почве происходят после того, как жертва разрывает отношения с насильником, после того, как она заканчивает игру. Потому что тогда обидчику уже нечего терять.

Другие варианты включают долгосрочное преследование, даже после того, как насильник повторно женился; лишение финансовых ресурсов и манипулирование судебной системой для запугивания жертвы и детей, которых суд по семейным делам зачастую обязывает проводить время без присмотра с человеком, который бил их мать. И все же мы спрашиваем, почему она просто не уходит?

Я смогла уйти. После одного окончательного, садистского избиения, которое разбило все мои убеждения. Я поняла, что человек, которого я так любила, убет меня, если его не остановить. Поэтому я нарушила молчание. Я сказала всем: полиции, соседям, друзьям, семье, совершенно незнакомым людям. И сегодня я здесь, потому что вы все мне помогли.

Мы склонны классифицировать жертв, представляя их в таких красках — "склонные к саморазрушению", "ущербные". На вопрос: «Почему она остается?» некоторые отвечают: «Сама виновата, что осталась». Как будто жертвы намеренно влюбились в мужчин, стремящихся уничтожить их.

Но после публикации книги "Безумная любовь" я услышала сотни рассказов от мужчин и женщин, которые также спаслись, которые извлекли бесценный жизненный урок из того, что произошло. Они изменили свою жизнь — стали более счастливыми, окунулись в работу, в воспитание детей, живут без насилия, как и я.

Потому что оказывается, что я на самом деле была очень типичной жертвой домашнего насилия и являюсь типичной выжившей после этого. Я снова вышла замуж за доброго и нежного мужчину, у нас есть трое детей.

У меня есть черный лабрадор и минивэн. То, чего у меня никогда не будет, — заряженного пистолета, приставленного к моей голове, который держит кто-то, кто говорит, что якобы любит меня.

Может быть, вы думаете: «Ух ты, это увлекательно» или «Вау, как глупа она была», но все это время я говорила о вас. Я могу поклясться, что сейчас меня слушают несколько человек, которые в настоящее время подвергаются насилию или подвергались в детстве, или сами являются насильниками. Насилие может происходить с вашей дочерью, с вашей сестрой, с вашим лучшим другом прямо сейчас.

Я смогла положить конец своей "безумной любви", нарушив молчание. Сегодня я все еще пытаюсь пробить стену молчания. Это мой способ помочь другим жертвам. Вот моя к вам просьба.

Говорите о том, что вы здесь слышали. Насилие процветает только в тишине. У вас есть возможность прекратить домашнее насилие, просто указав на него. Нам, жертвам, нужен каждый из вас. Нужно, чтобы вы поняли тайну домашнего насилия.

Пролейте свет на насилие, поговорив об этом со своими детьми, вашими коллегами, друзьями и семьей. Покажите переживших насилие, как замечательных, людей, достойных прекрасного будущего и любви.

Распознавайте ранние признаки насилия и сознательно вмешивайтесь, заявляйте о нем, покажите жертвам безопасный выход. Вместе мы можем сделать наши дома, наши семьи, наш домашний очег безопасными и мирными оазисами, которыми они и должны быть.